Социализм в норвегии

О том, что такое социализм, и о социализме в Норвегии

История человечества показывает немало примеров коммунистических общественных порядков. На протяжении большей части своей истории люди жили при своего рода «первобытном коммунизме». Почти во всех доисторических периодах для всех членов племени было обычным делом сообща владеть имеющимися средствами труда. Не существовало классов, той ситуации, когда одни работают, а другие отдают указания. И сегодня есть люди, которые по-прежнему живут подобным образом, к примеру, в районе реки Амазонки. От более развитых обществ стоят они относительно изолированно.

Этот период, который Маркс называл первобытным коммунизмом, имел свои относительные преимущества, но также и фундаментальные недостатки. Слабость его заключалась в низком уровне производства. Знания и инструменты труда были либо чрезвычайно примитивны, либо сложны в изготовлении, улучшении, систематизации, так что люди жили полагаясь, главным образом, на милость матери-природы. Одно плохое лето — и всё племя могло умереть от голода. Одна плохая зима — и целое племя было вынуждено мигрировать. Недостаток систематического знания приводил людей к мистицизму и суевериям.

Подобная разновидность коммунизма не является целью коммунистов сегодня, их цель — коммунизм, отвечающий современным реалиям. Основа коммунизма — развитое производство, знания и технологии, выработанные человечеством и продолжающие своё развитие при классовом обществе.

Но также, внутри классовых обществ, или наряду с ними, люди нуждаются в решении ряда проблем, которые могут быть решены исключительно по-коммунистически. Внутри различных сообществ, в крестьянских кооперативах, между друзьями и внутри семей, люди выстраивают свои отношения вокруг сотрудничества и взаимопомощи. Никто не ведёт счёт дружеским услугам, добровольные общественные работы имеют свою популярность. Цель коммунистов — не что иное, как высвобождение этих кооперативных форм быта и построение общества целиком и полностью основанного на этих подлинно человеческих отношениях.

Путь от сегодняшнего капитализма к коммунистическому обществу лежит через социализм. Между капитализмом и коммунизмом должна быть переходная стадия. Можно сравнить это со всеми переходными фазами, наблюдаемыми в природе, к примеру, с развитием новых видов из прежде существовавших. Маркс систематизировал наши знания о нынешнем обществе. Марксизм, усилиями коммунистами, вобрал в себя его идейные положения, и сегодня сохраняющие свою значимость:

классовая борьба — движущая сила, мотор, двигающая человеческое общество вперёд, имеющая силу искоренить старые общественные формы и привнести в жизнь новые;
капитализм сам создаёт класс, способный положить ему конец, а именно современный рабочий класс, пролетариат;
государство в переходный период между капитализмом и бесклассовым обществом может быть только диктатурой рабочего класса.

Диктатура, как она часто понимается, это нечто, осуществляемое одной личностью. Но диктатура может, и обычно так и происходит, осуществляться общественным классом. С возникновением классового общества, частной собственности и разделения труда, священники, короли и воины стали господствовать над рабами и крестьянами. С тех пор, правящий класс всегда осуществлял свою диктатуру над другими классами посредством государства. Государство является инструментом политической власти. Согласно марксизму, коммунизм не предполагает государства, в том смысле, что в отсутствие классов отпадает необходимость в политической диктатуре класса. Маркс, однако, полагал, что для претворения этого в жизнь рабочий класс должен сперва установить своё собственное государство, которое посредством своей новоприобретённой власти разобьёт устаревшие капиталистические отношения и установит новые, коммунистические. Социализм, следовательно, имеет своей предпосылкой диктатуру класса пролетариев.

Это подробно изложено Лениным в его книге «Государство и революция», и если Маркс и Энгельс часто говорили о переходной фазе, как о первой стадии коммунизма, Ленин говорил о ней как о социализме.

Конкретизируя описанное Марксом, Энгельсом и Лениным, Сталин продвинул вперёд теорию социализма, конкретно в том, что социализм должен установить не только политическую диктатуру класса, но и классовую диктатуру в рамках производства. Сталин говорил о том, что социалистическое производство должно строиться на двух формах социалистической собственности — коллективной и государственной. Пример коллективной собственности — предприятие, принадлежащее рабочим, или сельхозкооператив, принадлежащий крестьянам. Кроме того, он писал о максимальном удовлетворении потребностей людей как об основном экономическом законе социализма. Таким образом, марксизм-ленинизм определяет социализм как диктатуру рабочего класса, где производство в основном находится в государственной или коллективной собственности и служит народу.

Мао обогатил эту теорию и развил её до марксизма-ленинизма-маоизма, используя, помимо всего прочего метод культурной революции. Ленин и Сталин писали о классовой борьбе при социализме, в частности, Сталин говорил о том, что даже если рабочий класс обладает государственной властью, классовая борьба не исчезает, в действительности она усиливается 1, но таких методов этой борьбы, как то сделал Мао, они выработать не смогли. Мао обогатил марксизм, показав, что классовая борьба происходит не только в обществе или в производстве, но также и в рамках коммунистической партии и социалистического государства. Мао показал, что при социализме рабочему классу угрожает не только империалистическое вторжение или иностранные шпионы. После утверждения диктатуры рабочих, угроза социализму в первую очередь исходит от «идущих по капиталистическому пути» в коммунистической партии и органах государства, от тех, кого Ленин и Сталин называли «красной бюрократией».

Марксизм-ленинизм определяет социализм как переходный этап между капитализмом и коммунизмом, но впервые только с Мао, линией масс и культурной революцией мы получили хорошо разработанные орудия для дальнейшего продвижения этого процесса. Как верны слова Маркса о том, что классовая борьба двигает общество вперёд, так они верны и для социалистического классового общества.

В «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс перечислили ряд мероприятий для немедленного осуществления со стороны современных социалистических стран:

«Экспроприация земельной собственности и обращение земельной ренты на покрытие государственных расходов.
Высокий прогрессивный налог.
Отмена права наследования.
Конфискация имущества всех эмигрантов и мятежников. 2
Централизация кредита в руках государства посредством национального банка с государственным капиталом и с исключительной монополией.
Централизация всего транспорта в руках государства.
Увеличение числа государственных фабрик, орудий производства, расчистка под пашню и улучшение земель по общему плану.
Одинаковая обязательность труда для всех, учреждение промышленных армий, в особенности для земледелия.
Соединение земледелия с промышленностью, содействие постепенному устранению различия между городом и деревней.
Общественное и бесплатное воспитание всех детей. Устранение фабричного труда детей в современной его форме. Соединение воспитания с материальным производством и т. д.».

«Манифест», содержащий эти пункты, был опубликован в 1848 году. Спустя более чем полтора века некоторые из этих предложенных мер по-прежнему имеют значимость во многих странах.

Но во всех странах, независимо от их уровня развития, коммунисты должны разработать национальную программу революции и социализма. Наши действия должны исходить из конкретных обстоятельств каждой конкретной страны. В такой стране как Норвегия важное значение имеет увеличение земельных площадей для сельского хозяйства. Для социалистической страны недопустимо опираться на импорт в той степени, как это делается в настоящей империалистической Норвегии. В Норвегии большинство продуктов питания импортируется, также как и большинство промышленных товаров. За последние 50 лет площадь обрабатываемой земли на душу населения чрезвычайно сократилась.

Рабочее государство в Норвегии должно взять под контроль всю ту землю, что сегодня простаивает без дела и создать разнообразное и современное сельское хозяйство. Те годные земли, что предоставлены в настоящий момент природе, должны быть пущены в оборот для достижения самодостаточности Норвегии в деле продовольствия. Это — вопрос одновременно самостоятельности, уверенности в народе и солидарности с беднейшими странами мира, которые с помощью социальных революций смогут освободиться от риска производить продукты для потребления в империалистических странах. Для Норвегии всегда было непростым делом прокормить своё население. Даже в Средние века в Норвегии возникала необходимость импортировать еду. Социалистическая Норвегия не будет герметично отделена от остального мира и сможет, конечно, вести торговлю с другими странами.

Но достижение максимальной самообеспеченности в современных условиях, с высокоразвитой техникой, технологиями и знаниями, возможно как никогда. В социалистической Норвегии рабочий класс станет правящим и налоговая система должна будет это отразить. Правительство не будет единовременно изымать все предприятия и всю крупную собственность, но рабочее государство обложит большим налогом тех, кто сможет себе её позволить. Социализм не будет иметь ничего общего с сегодняшней ситуацией, когда богатейшим компаниям со всеми своими адвокатами и аудиторами удаётся избегать налогообложения. Все банки и весь банковский капитал будет изъят государством, что позволит рабочему классу сделать тех, кто увяз в задолженностях, свободными от этих задолженностей. Нет никакого смысла в том, чтобы кто-либо всю свою жизнь имел задолженность, просто для того чтобы иметь крышу над головой.

Новая Норвегия сделает так, что любой сможет жить плодами своего труда, не оказываясь безнадёжно подчинённым иностранному или внутреннему финансовому капиталу, или же государству. Маркс и Энгельс говорили о равной обязанности труда, т. е невозможности жить результатами чужого труда. Это положение в первую очередь относится к капиталистам и чинушам. Не может оно применяться к тем, кто вследствие болезни не может работать или не может работать так продолжительно как другие.

Социализм, однако, упразднит безработицу и деградирующую систему «НАВ» 3. В Норвегии каждый должен иметь возможность сделать свой общественный вклад посредством производительного труда. Те, кто не сможет работать полный день, будут иметь более короткие рабочие дни или меньшее их количество. В ныне существующей крайне конкурентной экономике капиталисты скорее не дадут людям работу, чем согласятся держать тех, кто не показывает максимум возможной производительности. При социализме будет считаться лучшим делать немного, чем не делать ничего вообще.

С другой стороны, в деле организации общества можно многое почерпнуть у китайских народных коммун. Китайские народные коммуны, стремясь к коммунизму, аккумулировали и организовывали все аспекты человеческого общества. Народные коммуны были органами политической власти, учреждениями социальной политики и экономическими производственными объединениями. Они были своего рода местным самоуправлением, здравоохранением и хозяйством, объединёнными в одно целое, подконтрольное народу. Китайские народные коммуны включали в себя от четырёх до двадцати тысяч домашних хозяйств, объединяя, примерно, от десяти до ста тысяч человек. Коммуна подразделялась на меньшие единицы и бригады.

При социализме и на пути к коммунизму политика и производство будут во всё большей мере оказываться в руках самих рабочих. В сегодняшнем обществе обращается много внимания на распределение полномочий. Но следствием является то, что ответственность может до такой степени разделиться, что окажется, что ответственности никто не несёт.

Людей, обращающихся за помощью, бесконечно отсылают от окна к окну. Никто не может ответить на вопросы, происходит постоянное пренебрежение своими задачами и ответственностью, так что некоторые решения могут занимать месяцы и годы. При таких системах классовое угнетение и власть буржуазии скрыты в тумане, в то время как буржуазия получает невероятные выгоды, а беднейшие, имеющие наименьшее количество возможностей, беззащитны перед слепым насилием бюрократии.

При социализме основа — власть народа и рабочих, законодательная и исполнительная власть при этом сольются воедино. Избранных для представления народа смогут отозвать избиратели, но пока народ доверяет им, они имеют власть как постановлять, так и действовать. Народные войны в Непале, Индии, и на Филиппинах дают пример того, как народ устанавливает свои народные правления и народные суды, непосредственно осуществляющие народную власть.

В случае работы описанной здесь системы, люди не смогут избегать труда, а бюрократы не смогут избегать ответственности. Отдельные лица не смогут злоупотреблять своей властью, коррумпируясь и служа своим собственным интересам. Для того, чтобы это работало, необходима продолжительная мобилизация масс для критики своих лидеров, смены негодных бюрократов и совершения культурной революции против всех форм капиталистического и бюрократического господства.

Ключевым вопросом является, конечно, что́ в действительности подразумевает под собой классовая диктатура. Является ли компания государственной или нет определить несложно. Вопрос о том, является ли государство диктатурой рабочего класса или диктатурой буржуазии (как вариант, буржуазной бюрократией в красных одеждах) более сложен. Часто можно встретить тех, кто называет себя коммунистами, и при этом не проводит между ними разницы. Так, существуют партии и отдельные лица, называющие Советский Союз до 1991 года социалистическим, или социалисты, полагающие сегодняшнюю Северная Корею социалистической. Очень важно, поэтому, создать ясность в этом вопросе.

«Служи народу», как и Мао в своей теории относительно затяжной народной войны, формулируют это так — мы должны построить красную власть. Красная власть — отправная точка для революции и нового государства, для диктатуры рабочего класса. Красная власть — это власть рабочих и народа, власть революционная, другими словами, власть свергающая настоящую капиталистическую систему, бросая вызов буржуазии во всех областях — в производстве, в отношениях между людьми, культуре и политике.

Ядро диктатуры рабочего класса — государственная власть. С возникновением первых классовых обществ возникли первые государства. Представляли они собой органы власти господствующего класса, в первую очередь, их вооружённую власть и управленцев этой вооружённой власти. На протяжении многих веков существовало множество различных государств, но ядром их всегда было то, что буржуазия называет «монополией на насилие внутри данной области». Это также применимо и к государству рабочего класса — установить свою монополию на применение силы.

Энгельс писал, что государство одновременно находится внутри классовой борьбы и стоит вне неё. Он описывал государственные органы как инструмент правящего класса, но в то же время и стоящий над ним. 4 Задача правительства при капитализме, как политической формы буржуазной диктатуры не предполагает обязательную защиту отдельного капиталиста, её обязанность — общая ответственность за буржуазию в целом и за капитализм в целом. Именно отсюда и вырастает ситуация, когда буржуазное государство иногда противоречит ближайшим интересам буржуазии, особенно когда речь идёт об определённых группах внутри буржуазии. Буржуазия сама, как и всё в природе,— единство противоречий. Внутри буржуазии идёт непрекращающаяся борьба.

Можно с уверенностью сказать, что существовавшие до сих пор классовые диктатуры, как правило, осуществлялись представителями правящего класса, бывшими одновременно и частью правящего класса и стоявшими «над ним». Чиновники, политики, бюрократы, партии — все они выполняли работу политической диктатуры в интересах правящего класса. Когда мы говорим «над ним», мы не подразумеваем, что они действительно стояли выше правящего класса. Политики не служащие буржуазии вряд ли будут иметь продолжительную карьеру в капиталистическом обществе.

Хотя диктатура рабочего класса и должна радикально отличаться от буржуазной и даже если рабочее государство должно отличаться сверху донизу и наоборот — оно, в сущности, также будет и частью классовой борьбы, и возвышаться над ней. Оно будет состоять из выборных представителей и управленцев, которые, хотя и в основном представляют рабочий класс, также будут вырабатывать свои собственные взгляды и интересы. Они, по своей сути, будут депутатами, выборными представителями. Из-за общественного разделения труда государство не будет представлять собой так называемую «прямую демократию». Хотя коммунисты должны и будут мобилизовывать массы во имя их собственных интересов, руководителям и управленцам всё равно придётся принимать определённые решения.

Анархистская идея прямой демократии с отсутствием какого-либо государства предполагает мир, где устранены классы, отсутствуют капиталистические государства и буржуазные военные аппараты, ситуацию, когда всё производство напрямую находится в руках производителей и где не существует разделения труда, например между умственным и физическим трудом. Или, другими словами, анархизм подразумевает прямой переход к коммунизму единым махом и по этой причине утопичен. Коммунисты считают диктатуру рабочего класса политической формой рабочего государства, действующего в интересах рабочего класса, даже в том случае, если оно вынуждено опираться на самоорганизацию и участие рабочего класса.

Маркс и Энгельс описывали такое государство как рабочий класс, организованный в правящий. Но из-за разделения труда, необходимости бюрократии, военного аппарата и т. п., появляется госбюрократия, частью стоящая вне рабочего класса. Поэтому данное государство с самого начала будет иметь некоторые собственные интересы, как самостоятельная структура, отличная от других. Оно будет вырабатывать свои законы развития, выбранные должностные лица и бюрократы будут отделять себя как группу от других. От этих черт правительства, как надеются некоторые, нельзя избавиться с помощью ротации выборных позиций и ограничением срока занятия должности. В России Путин и его окружение обошли подобные ограничения просто поставив во власть своего друга Медведева после истечения своих восьми лет при власти.

Он даже занял должность премьер-министра. И мало кто станет утверждать, что ограничения на президентский срок максимумом в восемь лет, существующие в США, что-то реально меняют в характере этого буржуазного и империалистического государства. Коммунисты не выступают принципиально против ротации руководителей, но подобное механическое фиктивное решение нисколько не способно помешать буржуазным силам приобрести влияние. Исторически именно буржуазия извлекала выгоду из запутанных и усложнённых структур. У неё гораздо больше возможностей найти лазейки и использовать в своих целях законы и нормы, по сравнению с большинством трудящихся.

По Ленину и Сталину, главной структурой, обеспечивающей власть рабочего класса и то, что государство служит его интересам, является коммунистическая партия. Ленинская партия действует как политическое общее командование рабочего класса. Цель её — быть высшей формой организации рабочего класса, единой организацией, состоящей из наиболее активных и самоотверженных представителей класса. Ленинизм разработал теорию партии, как партии нового типа — не массовой партии с широко открытыми дверями, а партии, чьи участники подают заявление на вступление и принимают на себя обязательство активно работать в соответствии с политической линией партии. Такая партия не только играет решающую роль в классовой борьбе до революции и в руководстве революцией, но и имеет важную задачу при социализме.

Партия имеет особое положение как структура, ведущая классовую борьбу также и при социализме. Партия должна гарантировать, что государство следует не только своим собственным интересам или краткосрочным интересам народа, а революционно-коммунистическая перспектива непременно присутствует во всех областях общественной жизни. При Сталине была выработан взгляд на партию как не допускающей ошибок. Много разговоров было о «монолитном единстве». Кадры представляли партию как нерушимое целое, без какой-либо классовой борьбы внутри неё.

Между тем, Сталин вёл ожесточённую борьбу против бюрократизма и идущих по капиталистическому пути в государстве и партии, что для некоторых может показаться неразрешимым противоречием. Сталин в значительной мере использовал «административные меры» — с помощью судов и органов госбезопасности он расправлялся с буржуазными тенденциями. Также он призывал и к контролю снизу, когда, к примеру, во время чисток в отделениях партии, все члены партии участвовали в критике и самокритике и поощрялись исключать наиболее некомпетентных элементов. Во времена Сталина, массы посещали открытые собрания, где проводилась критика членов партии. Но только с теориями Мао относительно «сплочения — критики — сплочения» и борьбы двух линий внутри партии, в сочетании с линией масс и культурной революцией, был выработан усовершенствованный метод для разрешения этих возникающих противоречий. Мао следовал ленинистской традиции авангардной партии, но порвал с идеями монолитного единства и партии без внутренней борьбы.

Он ввёл хорошо разработанную теорию работы с массами и контроля партии со стороны масс. Кроме того, маоизм представляет собой более продвинутое понимание военной стороны революции и диктатуры рабочего класса. Военная стратегия рабочего класса развивалась частью Энгельсом, далее в некоторой степени Лениным, но именно Мао разработал стратегию затяжной народной войны и отстоял свой знаменитый тезис о том, что «винтовка рождает власть». Как производные этого, Народно-освободительная армия и народная милиция представляют собой разрыв с армиями старых классовых диктатур — консервативными армиями, как и старые классовые государства, порождающими профессионализацию и отчуждение от народа.

Для буржуазии, как правило, выгодно, чтобы армия не была слишком близка к народу — за исключением ситуаций, когда другие государства вторгаются на контролируемые ими территории. В связи с вторжениями мы часто наблюдаем возникновение национальной гвардии и вооружение народа, как это было после Второй мировой войны в Норвегии. Но, как правило, в империалистических странах государства имеют под рукой профессиональную наёмную армию, которую можно отправить в любую точку мира. Так и обстоит дело с сегодняшней армией норвежского правительства.

Социалистическое государство и социалистическая армия может иметь военных специалистов и профессиональных солдат, но, как подчёркивал Мао, важно то, что армия должна быть народной армией и что сам народ должен быть вооружён. Он говорил, что «без народной армии у народа не может быть ничего» 5. При социализме будет проводиться систематическая организация народных масс в стрелковые ассоциации и другие самооборонческие инициативы при социалистической национальной гвардии и народной армии.

Можно подвести итог марксистско-ленинско-маоистскому подходу в отношении диктатуры рабочего класса следующим образом:

Социализм предполагает рабочее государство, фундаментом которого являются органы власти рабочего класса, избранные рабочим классом и другими трудящимися.
Рабочее государство должно служить народу и в первую очередь интересам рабочего класса — краткосрочным и долгосрочным посредством социализации (коллективизации или национализации) производства и экономики, удовлетворяющей в полнейшей мере нуждам людей.
Опора государства рабочих — народная армия, прямое вооружение народа, организация народной милиции и монополия на насилие в пределах границ государства со стороны рабочего класса и народа.
Для руководства рабочим классом и его классовой борьбой при социализме, корректировки государства и пресечения тенденций бюрократии служить собственным интересам и расширять свои привилегии, коммунистическая партия играет решающую роль. Коммунистическая партия должна руководить борьбой и не оставлять правительственные органы, профсоюзы или другие организационные формы. Коммунистическая партия — это особая, специализированная организация, предназначенная для классовой борьбы во всех сферах и революции, в том числе и при социализме.
Самостоятельная активность масс, их контроль снизу, борьба за критику негодных лидеров и бюрократов, кампании по исправлению недостатков и культурные революции — необходимые предпосылки выживания и развития социализма. Эта битва не может быть полностью регламентирована государством, партией или избирательным законом, она не может быть разрешена через правовые акты и постановления. Массы должны часто обходить устоявшиеся государственные органы, чтобы не допустить ограничения своей свободы действий. Коммунисты, подобно Мао, должны быть инициаторами такой борьбы и не вести себя как консервативные, реакционные управленцы.

Эти пункты полезны для понимания диктатуры рабочего класс и социализма, но они не могут составить исчерпывающее определение. Более того, невозможно сформулировать подробнейшее и законченное определение. Ленин писал, что конкретный анализ конкретной ситуации — это живая душа марксизма. 6 Мы никогда не должны мыслить себя вне работы по проведению конкретного анализа. Вместо этого мы можем использовать обобщённые уроки классиков марксизма: Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина и Мао, для того чтобы отделить зёрна от плевел в сегодняшних условиях.

Те, кто определяет сегодняшние Кубу и Северную Корею как социалистические, отталкивается в своей оценке от следующих четырёх факторов:

эти государства и их руководители утверждают о своей приверженности социализму, у них красные флаги, они используют марксистский жаргон (или по меньшей мере используют его до известной степени) и связывают себя с марксизмом-ленинизмом;
эти страны конкурируют с западным империализмом, в основном с американским;
производство в этих странах в основном базируется на государственной или коллективной собственности;
законы и нормы в этих странах гарантируют «социалистическую» собственность, право граждан участвовать в выборах для формирования госорганов, право критики и участия в общественной жизни закреплено законом.

Несмотря на это, «Служи народу» не считает эти страны социалистическими. Почему же, в самом деле?

Как критерии социализма, первые два пункта можно отбросить довольно легко. То, как руководители государства себя называют, значит немного или вообще ничего не значит. Гитлер называл себя национал-социалистом, но ни социалистом, ни выразителем национальных интересов он не был. Руководители США называют себя демократами а руководители Норвегии определяют её как мирное государство. Противостоять США недостаточно — и иранский режим, и путинская Россия, и сегодняшние лидеры капиталистического Китая, и «Аль-Каеда» — все они «против США». Различные группы буржуазии борются за одни и те же ресурсы, рынки и политический контроль. Одна группа буржуазии в сущности своей ничем не лучше или хуже любой другой, отличной от неё в эффективности, размере или силе. Империализм США — самый могущественный враг народов мира. Тем не менее, не все, кто против него выступает, представляют прогресс и социализм, хотя то, что они ему противостоят — это хорошо.

Отношения собственности — величайший источник теоретической путаницы относительно социалистических стран. Многие из тех, кто считает себя коммунистом, считают, что отношения собственности представляют собой главное отличие между капитализмом и коммунизмом. С такого рода взглядом, государственная или коллективная собственность предстаёт синонимом социализма. Таким образом, чем больше государственного производства, чем больше соцгарантий и чем выше налоги, тем больше в стране «социализма». Исходя из этого, можно сказать что социал-демократы более социалистичны, чем либеральные демократы, и понимание социализма тем самым становится не революционным, но реформистским. Маркс, Энгельс, Ленин никогда не утверждали, что социализм порождается госсобственностью, исходным пунктом они считали диктатуру рабочего класса. Это — ключевой вопрос и водораздел между эпохами капитализма и социализма. Без диктатуры рабочего класса социалистические производственные отношения невозможны. Государственная собственность без диктатуры рабочего класса есть лишь ещё одна форма буржуазной собственности, не принадлежащей частному капиталу, а прямо находящейся под общим капиталистическим (государственным) контролем.

Законы и нормы имеют так же мало значения, как и то, как себя называет государство и какой флаг поднимается по праздникам. При капитализме частное владение, на первый взгляд, священно, однако госмонополии вполне могут его ограничить и даже вытеснить его совершенно. Собственно, так и происходит — в-первую очередь, направляясь против рабочих, крестьян и бедноты, но также и против отдельных капиталистов.

Ни участие народа в выборах в законодательные органы, ни формальное право отзывать должностных лиц ни доказывают того, что страна является социалистической. В Норвегии большинство населения участвует в выборах и имеет ряд формальных прав на выражение своего мнения, право на собрание и участие в организациях. То же самое применимо и к большому числу других стран, которые никто некапиталистическими уж точно не назовёт. Вопрос заключается не в том, кто голосует или кто получает должности, но в том, какая политика выбрана, какая политической линии соблюдена, какие перспективы она имеет и куда она ведёт, или, если вкратце, то чьим классовым интересам она служит в краткосрочной и долгосрочной перспективе.

На Кубе или в Северной Корее нет диктатуры рабочего класса, их системы — разновидности бюрократического государственного капитализма СССР образца 1956—1991 гг. Система эта была выработана в своих интересах бюрократией, образовавшей класс новой буржуазии. Мао выражал эту мысль фразой «ревизионизм во власти — буржуазия при власти». 7 Ни Куба, ни Северная Корея не знали культурных революций. Они были созданы советской моделью, полностью или частично привязаны к советскому социал-империализму. Режимы в этих странах раскрывают себя в первую очередь слабостью компартии, руководящей идеологии и политической линии государства. Несколько примеров:

Руководство кубинской революции изначально не было коммунистическим. После революции оно объединилось с небольшой, по общему признанию, лояльной Москве компартией, но с самого начала проявило политическую слабость. После революции Куба была незамедлительно интегрирована в систему «социалистического разделения труда» и принуждена сосредоточиться на поставках сырья — в первую очередь, сахара.
Идеология Северной Кореи имеет мало общего с марксизмом. Чучхе идеалистично и несёт на себе отпечаток религиозности. Руководство её не занято распространением революции в остальном мире. Имея дружеские отношения с китайским государственным капитализмом, оно резко выступало против Культурной революции во времена Мао.
Политика Северной Кореи «армия на первом месте» («Сонгун») и её неспособность накормить собственный народ демонстрируют искажённые приоритеты, поскольку производство не приспособлено для удовлетворения потребностей людей. Мао писал, что оружие важно на войне, но люди имеют важность гораздо бо́льшую. Экономическое, политическое и военное проявление силы и принцип «армия на первом месте» обнажают немарксистскую политическую линию.
Ни на Кубе, ни в Северной Корее не было культурной революции или сходной мобилизации масс. Участие масс в общественной жизни ограничено государством и партией пределами «безопасных» границ.
Обе страны выработали почти что наследственный цикл смены руководства, где Рауль Кастро принимает должность от Фиделя Кастро, а за Ким Чен Иром 8 следует его сын, а затем внук. Очевидно, что народ волен выбирать своим вождём любого, но наследственные привилегии являются феодальной традицией, и им нет места при социализме.

Основа социализма в Норвегии — универсальное учение, выработанное классиками коммунизма, а также наша собственная оценка позитивного и негативного опыта социалистических стран. Этот опыт, эти уроки должны быть применены к тем конкретным обстоятельствам, в которых мы находимся. Но не механически под копирку, а творчески и с учётом обстановки. Сделано это должно быть как в теории, так и на практике, в первую очередь на практике.

Социализм по-норвежски

Основа экономической политики норвежского государства – перераспределение общественных доходов на социальные нужды

Норвегия – страна с развитой экономикой и высоким уровнем благосостояния. По уровню ВВП на душу населения, составляющему около 40 тыс. долларов, она занимает второе место в мире после Люксембурга. В 2005 году Программа развития ООН снова (пятый год подряд) признала Норвегию лучшей в мире страной для проживания. В Норвегии один из самых низких уровней безработицы – около 4% – и невысокая, примерно на уровне 1,5%, инфляция.

Социальное государство скандинавского образца основано на перераспределении общественных доходов в пользу малообеспеченных слоев населения. Кроме того, высокий уровень социального обеспечения, бесплатные медицина и образование во многом финансируются из кармана налогоплательщика, который платит в казну высокие прямые и косвенные налоги.

Перераспределение денег в интересах социального государства касается не только общественной, но и частной экономики. Физические лица платят очень серьезные подоходные налоги – их уровень колеблется от 30 до 55%; в стране один из самых высоких в мире налогов на добавленную стоимость: 25% на основные товары и 13% – на продовольствие. Из-за высоких акцизов очень дорого стоят автомобили, бензин, алкоголь и табак. Например, литр высокооктанового бензина стоит около 12 норвежских крон, то есть 1,8 доллара.

Экспорт Норвегии в значительной мере носит сырьевой характер, а внутри отдельных товарных групп нередко доминирует продукция низкой степени обработки. В частности, экспорт сырой нефти и чугуна в несколько раз превосходит экспорт нефтепродуктов и стальных профилей. Почти две трети товарного экспорта занимают поставки углеводородов и электроэнергии. Доля машин и оборудования – примерно 11% экспорта, причем здесь явно преобладает экспорт судов. Четыре пятых товарных отгрузок за границу приходится на долю пяти отраслей экономики – нефтегазовой, рыболовной, черной и цветной металлургии, лесного хозяйства. В этих отраслях от 75 до 90% всей продукции производится на экспорт.

Шведский социализм. Размывание труда

“Шведский социализм”. Эта экономическая модель еще в 80-е годы взяла позитивный опыт США и СССР, выработав собственный путь – рыночная форма производства при государственном распределении, осуществляемом через масштабные налоги на бизнес. В наше время такая система кажется многим оптимальной, учитывая высокое качество жизни в Швеции и Норвегии, однако не все так просто.

Безусловно, скандинавская модель позволила достичь многих очевидных успехов, среди них – высокий уровень здравоохранения, долгая и беззаботная старость, минимальная коррупция, компактный госаппарат. Не зря достижения северян берутся на заметку всеми умеренно-левыми европейскими партиями, хотя скандинавские победы за последние годы изрядно побледнели. Так или иначе, шведский опыт используетсся, например, французским президентом Француа Олландом.

В свою очередь, радикальные левые любят критиковать шведское государство, определяя, кому принадлежит прибавочный продукт и собственность на средства производства. Развивая эту мысль, приходит понимание, что предприятия находятся преимущественно в частных руках, а значит, нет никакого социализма. Дескать, капитализм чистой воды.

Между тем, что-то в этой логике не так. Скажем, в Норвегии доля госсектора выше, чем в придерживающейся схожей экономической модели Швеции, однако проблемы остаются те же – депопуляция, демографическая зима, медленное, но устойчивое вымирание... Пожалуй, критику скандинавской модели стоит перенести в совсем иную плоскость.

Создавая почву для благополучия собственных народов, шведские и норвежские социал-демократы, десятилетиями находящиеся у руля, хорошо усвоили принцип равенства, но забыли о справедливости. Равенство возможностей не означает равенство способностей. Давая равный старт людям, надо помнить, что каждый подойдет к финишной черте с разными результатами.

“Шведский социализм” превратился в уравниловку, где забегающих вперед одергивают и равняют к отстающим. В результате исчезает стимул к развитию, к личностному росту. Парадоксально, но такая левацкая политика нанесла удар по своей основе основ, поскольку привела к ликвидации необходимости упорно трудиться. Когда-то европейские социалисты различной окраски опирались на испачканных в саже и копоти рабочих, теперь же за них голосуют расхлябанные обыватели, живущие на господачки. Размывая производственный труд, происходит закрытие заводов, перенос их в страны третьего мира. Например, в 2011 годы был объявлен банкротом знаменитый шведский автомобильный концерн SAAB, бывший когда-то национальной гордостью.

Второй парадокс заключается в том, что в европейских странах с самым высоким уровнем жизни (в той же Швеции) наблюдается наиболее вопиющая деградация. Довольные мещане неспешно прожигают жизнь, заводя семьи лет в сорок. Сытые люди, привыкшие за полвека валять дурака, охотно играют в подброшенные леваками постмодернистские побрякушки – чайлдфри, ЛГБТ, унисекс. Между тем, происходит физическое вымирание коренных европейцев. Социалисты начала XXвека съели бы с горя на завтрак томик “Капитала”, если бы узнали, что через сто лет их последователи озабочены, главным образом, правами трансгендеров и фригидных бездетных феминисток вместо развития производства, технологического роста, совершенствования фабрично-заводской жизни. Получается, что достаточно убрать из социализма труд, и вся его система начинает осыпаться, превращаясь в нечто отталкивающее. Остроту проблемы понял даже неглубокий Олланд, основав во Франции министерство промышленности и производства, одна это – капля в море, подчиненном законам глобальной экономики.

Безусловно, для нашей несчастной ЭрЭфии, которую сложно назвать Россией, достижения скандинавской экономической модели – это недостижимая на данный момент высота. Пример той же Норвегии, где граждане получают доход от каждого барреля проданной нефти, выглядит привлекательным. Однако, нужно смотреть дальше, и искать собственные экономические решения, без слепой оглядки на соседей, тем более, что масштаб задач, стоящий перед Россией принципиально отличается от скандинавского уютного мирка.

Русским нужен социализм развития, мобилизационный рывок – нужен упор на высокие технологии, науку, образование, массовый спорт. Необходимо вкладываться в развитие человека, дать ему удочку для самостоятельной поимки рыбы вместо того, чтобы пытаться вручить населению изрядно подгнившего норвежского лосося.

Норвежский социализм дошел до талонов на масло

На границе было обнаружено 90 кг контрабандного масла. Фото: www.vg.no/Ole-Martin Grav

Социализм можно замаскировать красивым эпитетом «скандинавский», завалить нефтедолларами и засунуть на вершины международных рейтингов с пометкой «самая счастливая страна на свете». Но это все равно не избавит социализм от его главного и неуничтожимого недостатка – дефицита. Норвежцы думали, что если у них один из самых высоких подушевых ВВП и государство всеобщего благоденствия, то от проблем с базовыми продуктами питания они уж точно избавлены. И вдруг под Рождество получили количественные ограничения на покупку сливочного масла в одни руки.

Очень трудно представить, что в богатейшей Норвегии может вдруг возникнуть острый дефицит такого простого и доступного продукта, как сливочное масло. Даже в небогатых странах большинство населения с его покупкой никаких особых трудностей не испытывает. А норвежцы испытывают, и очень серьезные. В магазинах масла не найдешь, а если и найдешь, то купить можно только в ограниченном количестве.

Как всегда при дефиците, есть и альтернативный черный рынок – в интернете. Но там цены запредельные даже для состоятельных норвежцев. За полкило масла придется отдать 500 с лишним норвежских крон, то есть почти 3000 рублей. Маленькие порционные упаковочки на 12 грамм торгуются по 75 крон (около 400 рублей). Со скидкой можно купить разве что начатую пачку – законы рынка родили и такие предложения.

Правительство своей вины в случившемся не видит и приводит в оправдание аргументы на уровне Лукашенко. Мол, в дефиците виновата новая мода на безуглеводную диету, из-за которой норвежцы резко стали есть больше жиров. А они, в норвежском правительстве, ни за какие яйца не брались, чтобы масло вдруг пропадало.

На самом деле, модные диеты здесь, конечно, ни при чем. Из-за роста спроса могут подняться цены, но товар в магазине все равно останется. А Норвегию подвела не диета, а бездарная аграрная политика государства.

В норвежских продуктовых магазинах сразу бросается в глаза странная ценовая диспропорция. Цены на импортные продукты, у которых нет местных конкурентов, более-менее терпимые, не сильно выше, чем в Москве. Но если еда норвежская, то тут цена взлетает до каких-то небесных, недоступных человеческому пониманию высот: простой батон хлеба будет стоить 30–40 крон, то есть 150–200 рублей. И это не в суперэлитной булочной, а в обычном деревенском магазине.

Происходит это потому, что в социалистической Норвегии богато жить должны все, в том числе и фермеры, независимо от того, насколько эффективно работает их хозяйство. Понятно, что в северной и гористой Норвегии наладить конкурентоспособное аграрное производство почти невозможно. Вот правительство и приходится искусственно перераспределять в пользу фермеров внушительный кусок норвежского ВВП. Часть помощи идет напрямую в виде бюджетных субсидий, часть – через гарантированные закупочные цены, еще что-то – от потребителей через завышенные цены на продукты местного производства.

В результате, норвежское государство ежегодно вливает в сельское хозяйство огромные суммы. Доля аграрного сектора в ВВП Норвегии – всего 1,2%, а суммарный объем поддержки сельского хозяйства – 1% ВВП. Закупочные цены для норвежских фермеров в среднем в 2 раза выше мировых, а внутренний рынок надежно огорожен от иностранной конкуренции запретительными импортными пошлинами в 100–400%.

Выгоды от такой политики получает лишь крохотная часть населения. В сельском хозяйстве занято всего 2,8% экономически активных норвежцев. В 2010 г. пятимиллионная Норвегия обрушила на этих счастливчиков помощь на общую сумму $4,2 млрд. То есть каждый фермер в среднем получил по $5000 в месяц.

Но, даже у нефтяной Норвегии возможности госбюджета не безграничны. Государство не может гарантировать завышенные закупочные цены при неограниченном объеме производства. Поэтому норвежским фермерам приходится сдерживать свое желание поработать побольше, чтобы зарабатывать получше.

Вместо здоровой конкуренции норвежские производители, например, молока, всей толпой идут в кооператив Tine, который контролирует под 98% норвежского рынка молочной продукции. Этот кооператив от лица фермеров договаривается с правительством: вы нам гарантируете вот такую закупочную цену на молоко, а мы вам обещаем не производить молока больше такой-то квоты. Потом квоты распределяются между членами кооператива.

Механизм получается не сильно гибкий и на колебания рыночной конъюнктуры реагирует очень заторможено. Сейчас, в разгар масляного дефицита многие норвежские фермеры жалуются, что еще в сентябре просили увеличить им квоты, разрешить произвести побольше молока. Но такие важные вопросы быстро не решаются. В итоге получили типичный социализм: фермеры хотели больше продать, потребители хотели больше купить, но между ними влезло государство, поэтому все со своими желаниями пролетели. Пусть радуются, что в Норвегии оливки не растут.

Зимой, особенно норвежской, увеличить производство местного молока будет трудновато, поэтому правительство пытается решить проблему с помощью импорта. По случаю чрезвычайщины импортные пошлины на сливочное масло, которые в Норвегии составляют 25,2 кроны (140 рублей) за килограмм, временно снизили до приемлемых величин.

Но иностранные производители масла все равно не хотят проникать на норвежский рынок. Ведь пошлины снизили временно, через пару месяцев их поднимут обратно и выкинут всех импортеров, вернув Tine положение монополиста. Хлопот получится больше, чем прибыли. Поэтому спасти норвежцев от полного исчезновения масла теперь может только мелкая контрабанда на шведской границе и благотворительные акции датчан, которые на правах бывшей метрополии собрали для Норвегии 4000 пачек масла в виде гуманитарной помощи.

Уверен, что в следующем году такого безобразия точно не повторится. Правительство учтет прошлые ошибки и увеличит квоты на молоко, не пожалев на это дополнительную гору бюджетных денег. К тому времени как раз подоспеет мода на безжировую диету, и норвежское масло сможет спокойно плесневеть на государственных складах тоннами.

Максим Саморуков Зам. главного редактора Carnegie.ru, с 2009 по 2015 редактор Slon.ru

Социализм в норвегии

О том, что такое социализм, и о социализме в Норвегии

Социализм по-норвежски

Шведский социализм. Размывание труда

Норвежский социализм дошел до талонов на масло

Смотрите также