Как в монголии живут
Из Бурятии в Монголию на ПМЖ
Я живу в… Монголии!
По-меньшей мере половина людей, которые слышат от меня эту фразу, испытывают настоящее удивление, ведь там вокруг степи да бараны. Другая половина чаще неловко переспрашивает: «А где это — Монголия?»
И каждый раз, чтобы развеять сомнения, я достаю телефон и показываю фотографии теперь уже своей страны. Удивление в глазах людей не передать словами, и все начинают спрашивать одни и те же вопросы, о которых я и решила написать в данной статье.
Ставка Чингис Хана
Сразу расставим все точки на «И». Монголия находится ровно посередине между Россией и Китаем. Ни моря, ни океана, ни третьей приграничной страны.
Оказалась я здесь неслучайно, 11 лет назад, когда передо мной и моими родителями стал вопрос о выборе университета, то нам на глаза попался Улан-Баторский филиал Российской экономической Академии им. Г. В. Плеханова. Это было достаточно интересно и удобно для нас, ведь территориально мы проживали в 600 километрах от границы. Оставалось решить проблему с проживанием на территории другой страны.
Для туристов сейчас существует безвизовый режим, однако если вы планируете остаться учиться или работать в Монголии, то необходимо получить разрешение и специальную визу.
Существует несколько видов на жительство:
- по учебе;
- по работе;
- по личным обстоятельствам;
- по семейным обстоятельствам.
Для получения визы, а далее вида на жительства по учебе или работе, необходимо получить приглашение от организации, с которой вы планируете сотрудничать и оформить визу в ближайшем посольстве Монголии в России.
Также достаточно легко получить разрешение на проживание, если вы планируете открыть свой бизнес на территории этой страны, однако следует учесть, что для получения свидетельства о регистрации компании, необходимо заплатить государственную пошлину в размере 10 000 американских долларов.
С получением вида на постоянное и временное проживание уже достаточно сложнее, здесь есть несколько вариантов: заключить брак с гражданином страны или с постоянно проживающим гражданином России в Монголии, быть деятелем культуры или ценным научным кадром.
Отель Blue sky на главной площади города
Мой пример, это брак с человеком, который уже являлся эмигрантом, то есть постоянно проживающим в Монголии гражданином России. Но, даже заключив брак, вы не сможете сразу получить грин-карту. Для этого, помимо сбора прочих документов, к примеру справки о наличии или отсутствия судимости, результатов теста на отсутствие ВИЧ/СПИД/гепатит, автобиографии, потребуется справка о подтверждении доходов на территории Монголии. Согласно требованиям агентства регистрации иностранных граждан, месячный доход должен составлять 4 МРОТ, что очень сложно, ведь средняя заработная плата в столице Улан-Баторе составляет не более 3 МРОТ.
Перед выдачей разрешения на постоянное проживание в Монголии, выдают разрешение на проживание по личным обстоятельствам. С такой картой человек имеет право проживать и работать в стране. Через год, возможно получить уже карту эмигранта, либо продлить имеющуюся.
Флешмоб на площади Сухэ-Батора
Стоит отметить здесь, необычную для России бюрократию. Бумаг нужно собрать также много, как и у нас, однако, если в России заявление пишется в строго официально-деловом стиле, то в Монголии в заявлении на просьбу о выдаче грин-карты нужно указать все имеющиеся у вас причины для проживания в стране и делать это можно в свободном для вас стиле изложения.
Я бы назвала это одной из особенностей монгольского народа. Кстати, взаимоотношения с местным населением кардинально отличаются от привычных нам в России. Мне кажется, что это было первое, во что я влюбилась в Монголии. У монголов существует культ старших, культ матери и культ учителя. Вы никогда не увидите, как в автобусе бабушка выпрашивает себе место у молодого парня, потому что как только в общественный транспорт заходит пожилой человек, молодежь сразу и безоговорочно пригласит его на свое место. Старших принято слушать и относиться к ним с уважением. То же относится и к учителям, никогда ученик не скажет ничего нелицеприятного учителю и всегда будет его слушать. Что мне особо нравится, особенно после того, как я сама стала мамой, это то, как монголы относятся к матерям.
Мать — это святое. Любая мама может кормить ребенка грудью в общественном месте и никто не будет тыкать в нее пальцем, наоборот, люди этому умиляются и могут даже потрепать за щеку кушающего малыша.
Буддийский храм
К иностранцам монголы относятся спокойно, ведь здесь их достаточно много. Конечно, на вас будут смотреть и вы будете привлекать внимание, но за руку дергать никто не станет.
В особом почете иностранцы, которые говорят по-монгольски, пусть неправильно, пусть с ошибками, но они это очень ценят и уважают.
Монгольский язык достаточно простой, но для русского сложен в произношении. Некоторые слова могут вызвать смех или неправильные ассоциации, но со временем к этому привыкаешь.
Городской парк
В Монголии проживает около трех миллионов человек, причем треть из них живет в столице.
Помимо Улан-Батора, есть несколько небольших городов, районные центры, которые больше похожи на поселки. Столица с ними несравнима. Небоскребов, конечно же, нет, зона сейсмично опасная. Но достаточно много высотных зданий современной архитектуры. Спальные районы состоят либо из типичных советских «хрущевок», либо из недавно построенных микрорайонов нового типа.
Жилье дорогое. Стоимость однокомнатной квартиры в месяц не менее 450-500 тысяч тугриков, что составляет примерно 12-13 тысяч рублей. Особенностью аренды является плата вперед за 6-9 месяцев.
Улан-Батор
Продукты в Монголии сравнительно дешевле, чем в России. К примеру, булка хлеба обойдется вам примерно в 30 рублей, пакет молока 40 рублей, килограмм мяса 150-200 рублей.
Машины также радуют невысокими ценами, за 100 тысяч рублей можно приобрести неплохой поддержанный автомобиль японской марки.
Кстати, большинство машин здесь именно японские и праворульные. Буквально каждая вторая машина — это Toyota Prius. Ее любят за невысокую цену и экономичность бензина, который здесь дорогой.
Топливо 92-й марки обойдется за литр примерно в 41-42 рубля.
Разница менталитетов, уровня быта, скорости жизни заметна очень сильно. Монголы тихий и спокойный народ. Не любят спешку. Любят опаздывать и откладывать все на завтра. Работая с монголами, начинаешь понимать, что если ты назначил встречу на 10.00, то спокойно можешь прийти в 10.30, потому что все-равно придется ждать. Жизнь здесь течет медленно и размеренно. Здесь никто не бегает, нет суматохи. Монгольское «завтра» — это скорее всего «никогда», либо очень не скоро.
Еще одним большим преимуществом Улан-Батора является нестандартный рабочий день торговых центров. Большинство из них работают до 9-10 вечера, есть и такие, которые закрываются ближе к полуночи. Таким образом, у людей всегда есть возможность купить необходимые вещи после работы, ведь выходные дни они предпочитают проводить со своей семьей или с друзьями.
Ходить в гости здесь очень интересно и сытно. Даже если вы зашли всего лишь на пять минут, вас обязательно напоят чаем и поставят угощение. Согласно традициям отказываться от угощения нельзя, это оскорбит хозяев дома. Вы должны попробовать все, что вам дают. Обычно это соленый чай с молоком, сушеный творог, сладости, выпечка или мясо.
Буузы — монгольское национальное блюдо
Я много раз думала о возвращении на Родину, но каждый раз приезжая из отпуска понимаю, что в эту страну я влюбилась по-настоящему. Я хочу жить именно здесь. Возможно и вам она понравится, поэтому не бойтесь переезда, живите настоящим, здесь и сейчас!
Как живут люди в Монголии, стоит ли съездить и посмотреть?
«Монголия страна независимая, от нее ничего не зависит», — так сказал на одной из олимпиад во время открытия один корреспондент, и был сразу уволен. Но что это за страна, на самом деле?
Я как-то, в поезде Москва-Берлин познакомился с одним монголом, который работал на киностудии в Улан-Баторе. Вполне современный парень, мне приятно было с ним пообщаться.
Почитайте про Монголию и будете приятно удивлены. Оказывается, эта страна без лишнего шума и пыли аккуратненько входит в 21-е столетие и собирается там остаться.
Посмотреть, что стало с потомками Чингисхана, увидеть остовы древних динозавров пустыни Гоби и до отвала наесться мяса – вот зачем стоит отправиться в Монголию.
Улан-Батор проявляется на горизонте, как степной оазис, и неотвратимо наступает. В разбросанные по степи юрты вклиниваются билборды с рекламой арабских авиалиний и местных ресторанов, и неожиданно огромный город распахивается весь, встречая высотными бизнес-центрами и гудящими проспектами. Но перед глазами непреодолимо витают картины бескрайних степей и низкого неба…
Центральная площадь поражает размахом: на этом пространстве легко можно было бы устраивать скачки, если б не нарядная облицовочная плитка. Раньше на площади стоял мавзолей Сухэ-Батора (вождя монгольской социалистической революции), и площадь носила его имя.
В последнее время Монголия спешно освобождается от «призраков коммунизма», поэтому площадь нарекли именем другого знаменитого вождя – Чингисхана, чей памятник теперь громоздится на ступенях помпезного Дворца правительства. И хотя сердцу города всеми силами пытаются придать цивилизованный и опрятный вид, искоренить чудесную монгольскую нелепицу, кажется, не под силу.
Обходя площадь по периметру, вы умиленно улыбаетесь соседствующим памятникам монгольским политическим деятелям и итальянскому авантюристу Марко Поло, фигуре добродушного Шрека и надписи Hollywood под окнами академического театра оперы и балета, стеле с выгравированным монгольским гимном и китайскому павильону.
Довершает«театр абсурда»расположившийся в центре площади музей с названием «Я вернулся», посвященный тарбозавру Батаар, которого нелегально вывезли из Монголии и собирались продать на аукционе в Нью-Йорке. Во временном павильоне действительно выставлен почти полностью сохранившийся скелет тарбозавра, найденный в монгольской пустыне Гоби. Его длина – 7,3 метра, а возраст датируется 65 миллионами лет.
В монгольской столице столкнулись два мира – оседлый и кочевой. И пусть оседлый образ жизни одержал здесь визуальную победу, необузданный дух кочевников сквозит из всех щелей. В спальных районах за каждым забором ютятся все те же юрты, а на городских магистралях в стихийном трафике вместе с новинками зарубежного автопрома соревнуются лошади.
Но главное, в чем сохранилась неискоренимая степная традиция, это монгольская кухня. Несмотря на обилие в столице китайских, корейских и европейских ресторанов, наибольшей популярностью пользуются оплоты местной кулинарии – незатейливые забегаловки, типа «Баянгол бууз» или других ресторанчиков с непроизносимыми названиями, написанными кириллицей.
Здесь на каждом втором столе дымятся буузы – большие пельмени, приготовленные на пару, с рубленым бараньим фаршем и обжигающим бульоном внутри. Монгольские леди аккуратно разрезают хушууры – прародителей современных чебуреков, жаренных в бараньем жире, а местные баторы (от монг. богатыри) самозабвенно прихлебывают «черный суп» харшол – темный мясной бульон с мясом, потрохами и жиром.
Тех же, у кого накануне были увеселительные мероприятия с алкогольными возлияниями, можно вычислить по заказанному бантану – наваристому мучному супу с мясом, который считается народным средством от похмельного синдрома. При этом мясная составляющая всех блюд гиперболизировано преобладает.
Даже в аналоге русских щей – супе хуйцай – капуста и картофель кажутся приятным бонусом, а основное пространство бульона занимает все то же мясо. В ресторанах монгольской кухни вопрос: «У вас есть десерт без мяса?» не звучит нелепо. Мясное изобилие – прямое наследие кочевников-скотоводов.
Суровый климат, отсутствие растительности и необходимость питаться тем, что имеется в наличие и идет за тобой само, сыграли историческую роль в том, что вегетарианцы в Монголии практически обречены на голодные муки. Говядина, конина, козлятина, верблюжатина, мясо яка или тарбагана – в Монголии мясу каждого вида находится особое применение.
Но главным козырем своей кухни монголы считают баранину. Она наряду с пряжей из пуха яка – предмет национальной гордости. И, надо признать, небезосновательно. Блюда из местной баранины не имеют специфического запаха, а курдючный жир считается полноценным кулинарным ингредиентом.
Сами монголы объясняют вкусовые качества баранины тем, что отары круглогодично находятся на подножном корму: их ежедневный рацион составляют экологичные степные травы – никакого сена и пищевых добавок. Кочевники – сторонники естественного подхода: животное лучше знает, что ему необходимо есть для роста и силы.
Кроме того, секрет нежности мясных волокон кроется в оригинальном способе убоя и разделки туши. В отличие от горцев, монголы умерщвляют овец, по их собственному выражению, «самым гуманным способом» (не будем вдаваться в подробности, каким именно). Здесь не увидишь подвешенные за ноги обезглавленные туши, крови не дают стекать, оттого мясо остается красным и сочным.
Одно из самых древних блюд из баранины, которым почивали себя еще воины Чингисхана, –хорхог. По оригинальной рецептуре мясо вместе с костями закладывают в бидон, перемежая слои раскаленными на костре камнями. Гарнира к такому блюду не полагается, баранину едят руками под сопровождение молочной водки архи и – гулять, так гулять – завораживающего горлового пения.
Но это случится с вами в степи, где над головой парят коршуны, а в шаговой доступности пасутся цветные отары: если хотите познать настоящий вкус Монголии, не откажите себе в удовольствии и смелости заехать в одно из бесконечного множества юртовых поселений, которые встретятся на пути. И, будьте уверены, в гостеприимстве вам не откажут нигде.
Впрочем, хорхог при желании можно отыскать и в столичных ресторанах. Например, несмотря на парадоксальность, в американской сети BD’sMongolianBarbeque. Хотя, очевидно, в подобных местах традиционные рецептуры претерпевают модернизацию – таковы неминуемые издержки глобализации. К слову, кулинарный космополитизм неплохо прижился в Монголии, по крайней мере, это касается китайской и корейской кухонь.
У китайцев монголы позаимствовали любовь к лапше, которая сегодня входит в отдельный пантеон монгольских блюд: от вариаций супов до обожаемого монголами цуйвана – домашней лапши, обжаренной с мясом. С другими азиатами монголов роднят популярные здесь блюда в стиле HotPot. Хот пот – окультуренный вариант монгольской походной кухни.
Во времена завоевательных походов воины использовали свои шлемы в качестве котелка, а в варево клали все, что попадалось под руку. В ресторане TheBull по вашему выбору вам принесут ароматный мясной бульон со степными травами или диким чесноком и множество тарелок с ингредиентами: от самых базовых и интернациональных, типа лука-шалота, грибов и лапши до сугубо колоритных – бараньих субпродуктов и бычьих фаллосов.
Из всего этого вам предстоит сотворить собственный кулинарный шедевр, смешав составляющие в кастрюльке на персональной плитке, вмонтированной в стол.
Дары глобализации монголы приветствуют стоя. В Улан-Баторе даже установили памятник TheBeatles в благодарность за открытие культурных шлюзов. Но, признаться, создается ощущение, будто местное население не до конца понимает, что ему делать со всеми благами западной цивилизации, свалившимися на голову. Европейский лоск, собранность и целеустремленность степнякам не слишком к лицу.
Монголы – размеренные, убийственно неторопливые и невозмутимые, поэтому идиома «что другим стресс, то монголу хамаугэ» оправдывает себя полностью. «Хамаугэ» – аналог выражения «все по барабану». И в этом их сила. При этом современные монголы считают себя достойными потомками великого Чингисхана и порой проявляют нешуточные имперские амбиции на фоне провинциальной простоты.
В 50 километрах от столицы расположился культурно-исторический комплекс «Чингисхан». По легенде, именно здесь в 1177 году юный Тэмуджин (первоначальное имя вождя) нашел золотой кнут – символ успеха, после чего, как известно, завоевал полмира. Сейчас в степи высится 50-метровая конная статуя Чингисхана, внутри которой разместился музей и кафе, а на голове коня – смотровая площадка.
Пространство вокруг комплекса планируют заполнить десятитысячной армией статуй конных кэшиктенов. Дерзкий замысел на этом не заканчивается: любой желающий может запечатлеть свое лицо и «подарить» его конникам. Поговаривают, Джеки Чан, посетивший Монголию в 2010 году, станет одним из первых бронзовых гвардейцев.
В общем, Монголия удивляет. И как может быть иначе в стране, где на просьбу принести пельмени и чай тебе приносят чашу с молочным чаем, в котором помимо топленого масла плавают увесистые пельмени? А на ваш немой вопрос тыкают в меню: вот же оно, блюдо под названием «Банштайцай», что не понятно? К слову, чай здесь – фетиш. Не в том философском смысле, который придают этому напитку китайцы с их многоуровневыми церемониями, а в житейском.
От кочевого прошлого монголам досталась традиция пить наваристый чай, сваренный на молоке. В основном здесь варят зеленый низкосортный чай, который реализуется в спрессованных плитках. При варке частенько добавляют курдючное сало, поджаренную муку и соль. Раньше такой напиток хорошо утолял жажду и являлся сытным бульоном.
Сегодня эта традиция осовременилась настолько, что в любом супермаркете можно найти пакетированный чай «Хаанцай» – три в одном: перетертый в порошок зеленый чай с сухим молоком, заменителем сливок и солью. К удивительным вещицам можно отнести и местную сладость – сушеный творог аруул, который делают из разного молока – овечьего, коровьего или верблюжьего. Он может храниться около года без потерь во вкусе: кочевники брали аруул в длительные походы.
Так же, как и борц – лоскутки вяленого мяса. Обычно его заготавливают в ноябре-декабре. Для борца мясо упитанного рогатого скота или верблюда освобождают от слоя жира и сухожилий, нарезают на полоски и развешивают на ветру. При такой сушке влага постепенно испаряется, а все питательные вещества остаются в мясе.
Перед употреблением борц размачивают в воде, при этом он разбухает и его объем увеличивается в 2 раза. Сегодня супы из борца – завсегдатаи меню практически всех монгольских ресторанов. К Монголии сложно относится серьезно. Несмотря на внешнюю суровость, она будто соткана из тысячи курьезов, которые всегда будут веселить рафинированных европейцев.
Но именно в ее степях вы ощутите необъятное умиротворение, забудете о суете и поймаете себя на мысли, что в жизни, похоже, все намного проще, чем вам казалось раньше.
Ирина Сысуева
«У них нет другого пути». Как живется монголам в китайской Внутренней Монголии?
Монголы, когда указывают какую-нибудь местность, то говорят – северная (ар) или южная (өвөр) часть той горы или возвышенности. Также территории расположенные севернее пустыни Гоби называют «Ар Монгол» – Северная Монголия, а расположенные южнее – «Өвөр Монгол», или Южная Монголия.
Живущих южнее наших южных границ монголов мы привыкли называть “Өвөр монголами”. В некоторых исторических документах эти территории отмечены как “Дотоод Монгол” или “Внутренняя Монголия”. Но это чтобы объяснить позиции Китая, России и Японии. По китайски “Внутрення Монголия” произносится и пишется как Nei Mongu, и это название часто используют во многих других языках, кроме монгольского.
Сегодня население Внутренней Монголии составляет почти 30 миллионов человек. И только 8 миллионов из них являются монголами, а остальные 70 процентов населения – китайцы. Так как всех монголов в Китае регистрируют как “монгол”, то очень трудно определить численность той или иной этничческой группы. Но на территории Внутренней Монголии живут различающиеся дилектом и историческим местом проживания цахары, сөнөды, үзэмчины, авгы, авханары, урады, ордосы, хошууды, халхасы, баарины, ар хорчины, онгиуды, хишигтэны, хорчины, харчины, дэрбеты, баргы, буряты, тумэды, өөлды и торгууды.
Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать
Двигаясь в южном направлении от города Эрляня, едешь через бескрайнюю пустыню, а на обратном пути из Хух-Хото встречаешь длинные чёрные горы “Далан хар” и за горами – снова бескрайние степи. Проезжая через гору Далан хар, по обе стороны дороги можно увидеть множество строительной и дорожной техники, а также тоннели, прорытые сквозь горы.
Старую двухполосную дорогу ведущую к Хух-Хото превратили в однополосую, а въезд и выезд из города сделали раздельными и строят новую дорогу сквозь горы Далан хар.
С подножия до вершин горы сплошь покрыты деревьями и кустарниками, посаженными и выращенными руками человека. Так как в этих местах осадки выпадают редко, то через вершину горы проложили трубу и таким механическим способом поливают деревья. Чтобы удержать воду в этой наклонной местности, где преобладают песок и камни, чтобы почва лучше поглощала её, каждое дерево и кустарник оградили бетонным ограждением. Сколько труда...
Через сорок минут езды спускаемся с гор Далан хар в долину, где тоже полно деревьев и кустарников. Они образуют что-то вроде “крепостной стены”, преграждая путь движению песка с севера. Это невозможно сравнить с тем, как десять лет назад правительство Внешней Монголии начало программу “Зелёная стена”, в ходе которой в местности Тужийн нарс посадили несколько елок и забыли. Говорят, что каждый гражданин должен в год посадить одно дерево, в противном случае он должен заплатить государству. Но теперь ямы под деревья копают с помощью техники, поэтому участие человека сравнительно снизилось.
И вот, пока ехали, глядя на всё это с завистью, вспомнился один разговор, который произошёл за столом перед отъездом из Хух-хота. Один из наших, который раньше бывал во Внутренней Монголии, говорил с юмором: “Если отсюда привезти в Монголию 200 начальников, то наша страна быстро встанет на ноги. Также наши начальники должны приехать сюда и поучиться у них, как работать”. На что его собеседник, тоже с юмором, ответил: “Зачем? Будет жалко таких красивых деревьев, ведь все умрут”.
Отец нынешнего руководителя Автономного района Внутренняя Монголия /АРВМ/ госпожи Бу Шяолинь, принимал участие в создании АРВМ с 70-ти летней историей, и с тех пор они руководят этой страной на протяжении трёх поколений.
По дороге в Эрлянь проезжаешь через Дөрвөд хошуу, где издревле осели монгольские народности этой страны, где основная часть населения китайцы. Наш водитель проинформировал нас, что во времена правления Маньчжурской империи, когда монгольские князья вели междоусобицу за власть, четыре представителя из потомков Хасара жили здесь в полном согласии и мире, разделив между собой эти земли. Поэтому это место раньше называли “Дөрвөн хүүхдий хошуу” или “Хошуун четырёх детей”, а со временем стали называть “Дөрвөд хошуу”. Сегодня этот хошуун входит в состав аймака Улаанцав.
Задачи на будущее и сегодняшние проблемы
Прошедшие недавно в Хух-Хоте Монголо-Китайский ЭКСПО-2017 и Форум экономического коридора Китай-Монголия-Россия смогли собрать много людей из разных мест, обсуждались много важных вопросов, касающихся таких сфер деятельности, как экономика, бизнес, культура и образование. Форум “Развитие и реформы пастбищного хозяйства-2017” смог обратить на себя больше внимания людей, чем другие экономические проекты, которые пока неизвестно, когда будут реализованы.
АРВМ, как и Монголия, является животноводческой страной. Хотя кочевое скотоводство и экологически чистые продукты вызывают интерес у мирового сообщества, там существуют такие же проблемы, как и у нас. Учёные и исследователи, принимавшие участие в форуме в один голос заявляли, что увеличение поголовья скота без всяких ограничений, думая только о прибыли — причина перегрузки пастбищных угодий и экологической деградации — в последствии приведёт к непоправимым уронам. Но уровни нашего и их пастбищного менеджмента отличаются друг от друга.
В Китае пастбища используют согласно определённому графику, землю между скотоводами распределяют в зависимости от количества членов в семье и разрешают иметь ограниченное количество голов скота, соответствующее данному участку земли. В противном случае на скотоводов налагают штрафы. Размер распределяемых земль зависит от размера данной территории, населения и поголовья скота.
Например, в аймаке Шилийн гол землю под пастбище распределяют с расчётом 360 му /около 1 гектара/ на человека. Это значит, что на семью с двумя детьми приходится 1440 му земли.
В зависимости от количества членов в семье разрешается иметь минимум 40-50 овец и 8 коров. Дальше на восток, где есть более обширные земли, можно встретить семьи, имеющие до 1000 голов скота. Жизненный уровень их скотоводов идентичен уровню наших, существуют большие различия между состоятельными, богатыми и бедными.
30 процентов средств для восстановления пастбищ берут со скотоводов, а остальные 70 процентов — выделяет государство. Но в последнее время за неимением средств скотоводы почти перестали платить, и эти средства на 100 процентов стало выделять государство.
Китай выделяет на рекультивацию земель огромные суммы. Вслед за этим появились множество хозединиц проводящих свою деятельность в этом направлении. Самой крупной во Внутренней Монголии считается группа компаний Минцао. В год готовят около 4000 специалистов по пастбищному менеджменту, а за последние 10 лет были подготовлены более 40 тысяч специалистов. Но всё равно ощущается острая нехватка. Слышна критика того, что подготовленные специалисты не имеют навыков и опыта, не выполняют свою работу от души.
У нас тоже когда-то в Сельскохозяйственном университете готовили по специальности «пастбищный менеджмент». Но, так как ни в одном из госучреждений и в частном секторе нет должности ответственного за вопросы, связанные с пастбищами, то и перестали готовить, сославшись на отсутствие рабочих мест для выпускников. Хотя в каждом сомоне при администрации есть отдел ветеринарии и селекционных работ. Там из персонала зачастую работают только один зоотехник, ветеринар и работник статистики и регистрации.
Другими словами, главной задачей ставят увеличение поголовья скота, но без внимания оставили вопросы пастбищ, которые являются основой животноводства…
Во время форума профессор факультета географии Монгольского государственного университета, почётный профессор Университета Внутренней Монголии, доктор географических наук С.Шийрэв-Адьяа ознакомил участников встречи с результатами 10-ти летних исследований пастбищных угодий Монголии. Провели их совместно с коллегами из Педагогического университета Внутренней Монголии.
В ходе исследований были рассчитаны резервы пастбищного корма и растений, в зависимости от почвенных условий земель, используемых в качестве пастбищ. И, опираясь на их результаты — возможное количество поголовья скота, соответствующее пастбищным резервам. Конечно, это только одна часть многолетних исследований и выводов, которые нам удалось услышать.
На пастбищах с их сегодняшними кормовыми резервами в Монголии есть возможность зимовки для 45-50 миллионов голов скота в пересчёте на овец. В годы с благоприятным летним сезоном эта цифра может возрасти до 60 миллионов, а с неблагоприятным летним сезоном — резко снизится и достаточно на зиму оставить 30-35 миллионов голов. Но ещё раз надо сказать, что это в пересчёте на овец.
Если перевести на овец, то один верблюд эквивалентен 9 овцам, лошадь 7 овцам, корова 6 овцам, коза 1,9 овце. Если перенести нынешние 70 миллионов голов скота на овец, то получится число в несколько раз превышающее оптимальную норму.
По словам госсекретаря министерства сельского хозяйства в этом году летний сезон выдался неблагоприятным, пастбищная растительность плохая, и нет возможности зимовки для 45-50 миллионов голов скота. Поэтому нужна госполитика, регулирующая вопросы подготовки к зимовке скота. Но таковой пока нигде не видно.
Из расчётов кормовых резервов пастбищ можно видеть, что есть возможность для увеличения поголовья скота в таких восточных аймаках, как Дорнод, Хэнтий, Сүхбаатар, Дорноговь. Но в западных и центральных аймаках ситуация противоположная. Существующее поголовье скота больше возможного в 3-4 раза, а в некоторых местах даже в 4-5 раз. Чтобы перенести предстоящую зиму с наименьшими потерями, необходимо переключаться от одного пастбища на другое и кочевать на дальние расстояния.
В чём заключается проблема?
Невозможность содержать 70 миллионов голов скота на территории в 1 миллион 500 тысяч кв.км учёные и исследователи объясняют одной-единственной причиной.
Причина ухудшения и деградации пастбищ — содержание частного скота на государственной или никому не принадлежащей земле.
В Китае и АРВМ требуют использовать пастбища по соответствующему графику для соответствующего количества поголовья скота. У нас нет такого. Отсюда следующий вопрос. Если в Конституции указано, что скот находится по защитой государства, то почему государство не может взять под свою защиту пастбища?
Если не сможет взять под защиту, то надо хотя бы приватизировать или переходить на систему использования по графику. Снижение поголовья скота, повышение эффективности, создание выскоэффективных фермерских хозяйств — всё это уже другой, более крупный вопрос связанный с экономикой.
Плюс к этому ещё есть вопрос рекультивации земель. У нас горнорудные компании должны сами на свои средств проводить рекультивацию земель после окончания на них деятельности. Но за деградацию и ухудшение состояния пастбищ никто — ни государство, ни частный сектор — не несут ответственности.
Особенно над скотоводами, пользующимися пастбищами, нет никакого контроля и регулировки. Если скотовод Дорж из аймака Тув проведёт зиму на территории аймака Хэнтий, и из-за его стада ухудшится состояние какого-нибудь пастбища, то он не понесёт никакой ответственности, не заплатит никакого штрафа.
Так как нет никакого юридического урегулирования и госполитики, учёные и исследователи на первый раз решили прибегнуть к финансовой поддержке с китайской стороны и провести экспериментальные работы по восстановлению пастбищ, сообщил нам професор С.Шийрэв-Адьяа. Если эти работы будут проведены с успехом, то, возможно, у государства откроются глаза и уши, и оно обратит внимание на этот вопрос.
У молодых людей, влючая детей скотоводов, которые часто слышат в свой адрес критические замечания, что после окончания ВУЗа они остаются в городах, кроме как сидеть за прилавком и убирать со стола в ресторанах, никакой другой работы не находят, появится возможность найти новое занятие. Для этого придётся снова говорить о подготовке кадров. Технику и технологии можно привезти откуда угодно, если имеются деньги, они есть по всему миру.
Разговор в самолёте
Слова одного молодого человека из Внутренней Монголии, летавшего со мной в одном самолёте из Эрляня в Улан-Батор, тоже нельзя оставить без внимания. Он окончил сельскохозяйственный ВУЗ и работает в компании, впервые едет путешествовать по Внешней Монголии. Один за другим он задаёт простые вопросы. Где можно увидеть монгольских звёзд? Продолжает ли выступать певец С.Жавхлан?
Немного волнуясь и стыдясь, мысленно сранивая Хух-Хото, который преобразился за последние 10 лет, с пылью и смогом Улан-Батора, я была ошеломлена внезапным вопросом: “Вы любите китайцев?”.
Я ответила, что наш нынешний президент довольно хорошо относится... И задала свой вопрос:
- Почему өвөрмонголы не любят китайцев?
- Мы не то что не любим — мы презираем их.
Говорят, причина того, что население Внутренней Монголии не растёт, связана с китайской политикой. Одна семья не имеет права иметь больше двух детей. Строго ограничено количество скота для нужд одной скотоводческой семьи, в результате чего многие семьи становятся бедными. Иметь 100 голов скота — это значит еле-еле сводить концы с концами.
Плата за обучение в ВУЗ-ах стоит 2-5 миллионов тугриков. А один баран стоит 200-300 юаней — или 70-100 тысяч тугриков. На вопрос, почему здесь баран стоит так дешево, когда в Эрляне цена на баранину достигает 300 тысяч тугриков, они отвечают, что “Здесь ездят посредники. У скотоводов нет возможности готовить мясо крупными партиями, и транспортировка также обходится дорого”.
Так что жизнь скотоводов одинакова и там, и здесь. “Мои родители тоже скотоводы. У них нет другого пути, кроме как жить в своих краях до самой смерти”. Разница только в том, что мы являемся гражданами демократического государства. По сравнению с ними у нас, как говорят, «твой дом –твоя воля».
На фото: экологическая катстрофа Внутренней Монголии – пастбища после разработки залежей угля.
