Санкт-Петербург, м. Пл. Восстания,
ул. Гончарная, дом 13

+7 (812) 458-53-53

+7 (921) 771-65-11

[email protected]

Как в крыму живут люди


Как советские люди жили в Крыму когда он был украинский

Крым по праву считался главным курортным регионом СССР: сюда со всех концов страны ехали за климатическим лечением, солнечными и морскими ваннами, а также за любым активным времяпровождением. В 80-е годы в Крыму ежегодно оздоравливалось и отдыхало от 6 до 8 миллионов человек, что в 3-4 раза превышало численность коренного населения полуострова.

Санаторные и туристические путевки в СССР распределялись через профсоюзы, которые оплачивали от 30 до 100% их стоимости. Однако собственные здравницы в Крыму могли себе позволить только крупные предприятия и организации.

Полная стоимость 24-дневного проживания в трехместной палате санатория или профилактория с четырехразовым питанием в среднем составляла 120 рублей, но отдыхающий, разумеется, оплачивал часть этой суммы в зависимости от условий профсоюза.

Подавляющему же числу советских граждан приходилось довольствоваться либо турбазами с деревянными домиками, условия проживания в которых были почти спартанские, либо отдыхом дикарем в обычных палатках. Кому посчастливилось, устраивались в немногочисленных гостиницах.

Большой популярностью у отдыхающих пользовалось съемное жилье – чаще комната в одном из курортных городов. В 70-х годах место в ялтинской квартире в сутки стоило 1 рубль. За отпускной сезон заработок хозяина квартиры мог доходить до 500 рублей.

Но в Крым нужно было еще попасть. Очень часто планирующие свой отпуск сталкивались с отсутствием билетов на крымском направлении. К примеру, за 46 суток на поезд билеты еще не продавались, а за 45 дней их уже не было. И тогда на помощь могли прийти полезные связи.

Из Симферополя до Ялты можно было доехать на троллейбусе за 1 рубль 20 копеек. Между другими городами сообщение было хуже, к примеру, из Симферополя в Керчь в конце 80-х годов автобус ходил лишь раз в сутки. Иногда выручал водный транспорт – проезд на Комете из Ялты до Евпатории стоил 2 рубля 30 копеек.

Несмотря на обилие фруктов в Крыму, зачастую туристы сталкивались с проблемой организации питания. Одна из отдыхающих, посетившая Крым в последнее лето существования СССР, сетовала на отсутствие в Керчи достаточного количества приличных кафе и столовых, а также перебои со снабжением магазинов.

«Жуткое впечатление оставил универмаг Керчи, там продавались только резиновые сапоги, грубые шлепанцы и ситцевые халаты. Резиновые шлепанцы нам пришлось купить, а больше там покупать было нечего», – вспоминала гостья Крыма. Но такая ситуация была уже на большей части СССР.

Земля неизведанная

«Новая» продолжает серию публикаций о путешествии нашего собственного корреспондента по городам Крыма

Крым. Первая ассоциация с этим словом — ​море, пляжи, беззаботность. Туристу хорошо известно южное побережье Крыма с его горными пейзажами и царскими дворцами Ялты. Хорошо известен восток полуострова — ​Феодосия и Коктебель. Известен, благодаря Евпатории, западный берег. С центральным Крымом ассоциируется Симферополь. А что на севере?

Нет здесь массового пляжного туриста, нет архитектурных достопримечательностей. И выдающейся природы нет — ​только расстилающаяся до горизонта унылая степь да редкие перелески.

В одном из ресторанов Севастополя в свое время висела карта, на которой север Крыма был обозначен словами: «Неизведанная земля».

Но все-таки люди и здесь живут.

«Пока села не умерли, я буду нужен»

Чем дальше от Севастополя на север, тем беднее. Беднее природа, беднее села. Горы сменяются непроглядной степью, яркие вывески магазинов — ​минималистскими досками «Продукты». Двухэтажные коттеджи под Евпаторией через 20 километров сменяются невзрачными мазанками. Начинают мелькать в автобусных окнах пасущиеся вдоль дороги стада овец.

В автобусе Евпатория–Стерегущее пахнет беляшами. Свободных мест нет. Из стоящих в проходе сумок торчат пачки макарон, консервы и белый хлеб.

— У нас село небольшое — ​40 дворов. Магазин ближайший в Евпатории. Вот и приходится ездить. Но тут недолго: полчаса, — ​отмахивается от моих вопросов сидящая рядом пожилая женщина. — ​Раз в неделю устраиваем себе развлечение.

Соседке лет шестьдесят. Она одета в длинное шерстяное платье, на которое сверху нахлобучена серая куртка в жирных пятнах. «У поворота на Шалаши остановите!» — ​кричит она водителю и, взвалив на плечо сумку с едой, шаркает к выходу.

В кабине водителя негромко играет «Руки вверх!». Водителя зовут Айдер. Крымский татарин лет сорока. Несмотря на холод, он сидит за рулем в одной футболке. Согревается чаем из термокружки.

— В нашем селе Славное никто не остается: делать у нас нечего. Работы нет. Кто в Симферополь едет, кто в Киев, кто в Россию на материк.

Сам Айдер из Славного уезжать не собирается.

— А у меня самое хлебное место. Пока села не умерли, люди будут ездить. За продуктами, за лечением.

Межсезонье

Село Стерегущее для северного Крыма — ​стратегическое. Во-первых, оно находится у моря, а значит, представляет интерес для туристов. Таких сел на севере всего три. Во-вторых, именно Стерегущее решили сделать новым инкубатором патриотов: здесь ежегодно проводится пришедший на смену «Селигеру» форум «Таврида».

Но в межсезонье село вымирает. На главной улице — ​ни души. Закрыты базы отдыха. Не работают кафе и автозаправка.

В магазине никого. В ожидании продавца изучаю ассортимент: яйца, консервы, соль, печенье, соки. Продавца нет уже пять минут. Вижу приклеенную к стеклу бумажку с номером телефона. Звоню.

— Прости господи, дверь закрыть забыла, — ​вздыхает в трубке женский голос. Через минуту продавец в магазине. Пожилая, в резиновых галошах, теплой кофте и трениках.

— Покупателей нет, вот я и… живу-то в соседнем доме, минута дойти.

Цены в магазине Стерегущего — ​процентов на 20 выше, чем в крымских городах. Беру литр грушевого сока за 85 рублей. Такой же в Севастополе продается за 70.

— Арифметика тут простая, — ​объясняет продавец. — ​Я в Раздольном закупаюсь. Это 25 километров отсюда. И в само Раздольное везут из Симферополя. Это еще 120 километров. Плюс машину нужно оплатить. Так и выходит дороже.

В межсезонье, подтверждает продавец, жизнь в Стерегущем останавливается. А межсезонье здесь — ​9 месяцев в году. Даже в июне море на севере Крыма остается прохладным. Но спасает «Таврида».

— Если бы не форум, давно бы уже все померло, — ​говорит женщина за прилавком. — ​Мы же всегда были курортом выходного дня. Украинцы, чтобы на южный берег лишние 4 часа не ехать, у нас останавливались. А потом границу закрыли, гостей не стало. Базы отдыха начали закрываться. «Таврида», конечно, им помогла: на все лето загрузка появилась. И нам хорошо: летом торговля идет.

Борьба с ветряными мельницами

Александр Данилюк. Фото автора

О дефиците собственной электроэнергии в Крыму, благодаря блэкауту, знает вся Россия. В 2008 году бизнесмен из Джанкоя Александр Данилюк решил всерьез взяться за энергобезопасность полуострова: выкупил 770 га степной земли в Раздольненском районе под установку ветряных мельниц.

— У нас на севере Крыма альтернативная энергетика очень перспективна, — ​говорит Данилюк. — ​Вот смотри.

Он открывает дверь своего автомобиля, и она тут же захлопывается. Ветер в северокрымских степях дует беспрестанно. 8–10 м/c — ​обычное дело.

— Я планировал установить здесь ветропарк мощностью 250 МВт. Этого хватило бы, чтобы обеспечить электроэнергией весь Раздольненский район. Было получено принципиальное одобрение крымских властей и даже тогдашнего премьер-министра Украины Николая Азарова, с которым мы встречались в Киеве. Сюда приезжали специалисты General Electric, которые посчитали проект ветропарка в Северном Крыму очень перспективным.

Правда, мельниц на земле Данилюка так и не появилось. 10 лет ушло на борьбу: сначала с украинскими, а затем и с российскими рейдерами.

— Земля, которую я купил, принадлежала обанкротившемуся сельхоз­кооперативу «Дружба», — ​рассказывает Данилюк. — ​Собственно, я и купил кооператив. В украинские времена проблемы возникли с двумя его бывшими членами. Один из них, работавший на тот момент в госструктурах, после того как на ветропарк было получено одобрение, позвонил мне и сказал: «Саша, есть серьезные люди, которые хотят выкупить твою землю. Платят 2 миллиона долларов». Я отказался. Тогда он стал угрожать, сказал, что у меня появятся проблемы. И они действительно появились.

В сентябре 2012 года в дом Данилюка нагрянули оперативники МВД Украины. Его задержали по подозрению в мошенничестве.

— Предъявили обвинения. Якобы я присвоил себе право лиц, участников кооператива, на пользование землей. В чем именно заключалось присвоение права — ​я не понял. Но дело было настолько шито белыми нитками, что уже через месяц суд его закрыл.

Проблемы, правда, не закончились. В 2015 году, уже при России, Данилюк узнал, что в ЕГРЮЛ зарегистрирован кооператив с аналогичным названием — ​СПК «Дружба». Более того, этот кооператив использовал те же документы, что и у Александра.

— Они даже получили право разрабатывать на моей земле карьеры, добывать строительный камень ракушняк, — ​рассказывает Данилюк. — ​Когда я начал оспаривать их действия, случилось и вовсе прекрасное: кооператив-двойник начал процедуру добровольного отказа от 270 га земли — ​то есть просто решил отдать ее минимущества Крыма. А другие 500 га — ​отдал в качестве залога фирме «Экспоинвест», у которой владельцы кооператива якобы заняли 535 000 рублей.

«Экспоинвест» — ​компания, связанная с депутатом Госсовета Крыма Николаем Высоцким. Народный избранник является соучредителем ее «дочки» — ​ООО «Антей».

— Растащить мою землю, однако, не получилось, — ​говорит Данилюк. — ​Я добился отмены регистрации кооператива-двойника в Арбитражном суде. Это произошло недавно: 2 марта. Теперь надеюсь, что спустя десять лет после покупки земли я смогу наконец-то заняться ветряными мельницами.

«Завод закроется — ​будет катастрофа»

В отличие от курортного южнобережья север Крыма всегда был промышленным. В 25-тысячном Красноперекопске находятся содовый и бромный заводы, рыбный комбинат. В последние годы дела не ладятся: заводы в кризисе из-за санкций. В 2016 году правительство России включило Красноперекопск в первую категорию моногородов России как город с наиболее сложным социально-экономическим положением. В том же году была разработана «дорожная карта» по выводу города из кризиса, но пока ситуация только ухудшается.

В сентябре прошлого года градообразующее предприятие Красноперекопска Крымский содовый завод («Крымсода») объявило о возможном банкротстве. Любопытно, что банкротство предприятия началось с подачи госструктур, а именно Фонда защиты вкладчиков (ФЗВ), крымской «дочки» Агентства по страхованию вкладов.

ФЗВ занимается тем, что компенсирует крымчанам их вклады в украинских банках, утерянные после перехода Крыма в состав России. Фонд ищет активы украинских банков на полуострове и продает их с аукциона. Из вырученных денег выплачиваются компенсации.

Так случилось и с «Крымсодой». Одним из немногих активов «Надры» в Крыму оказалась дебиторская задолженность завода. Она и была арестована и реализована на аукционе отделом по особо важным исполнительным производствам Федеральной службы судебных приставов.

К аукциону — ​масса вопросов. Во-первых, оценка дебиторской задолженности оказалась в 10 раз ниже суммы долга: право требования 1,2 млрд рублей с завода продали за 150,3 млн рублей. Эта же цена оказалась и финальной. Во-вторых, победителем стала компания ООО «Юг Сода», зарегистрированная московской ФНС № 46 за один день до проведения торгов. В-третьих, представителей самой «Крымсоды» к участию в торгах не допустили.

Результат — ​крупнейшее предприятие дотационного Крыма, заработавшее за 8 месяцев 2017 года 350 млн рублей чистой прибыли, под угрозой закрытия.

Директор по кадрам «Крымсоды» Тарас Филипчук встречает на проходной.

Тарас Филипчук. Фото автора

— Если завод закроется — ​для Красноперекопска это будет катастрофа. У нас в городе 18 000 человек работоспособного населения. И 3000 из них работают на «Крымсоде». То есть каждый шестой.

По словам Филипчука, за 9 месяцев, прошедших с момента аукциона, заводчане так и не выяснили, что планирует делать с предприятием подмосковное ООО «Юг Сода». Но даже если завод продолжит работать, проблемы придется решать колоссальные. В первую очередь кадровую.

— У нас сейчас сто незакрытых вакансий, — ​говорит Филипчук. — ​Не хватает слесарей, электромонтеров, трактористов, нет архитектора. И это притом что средняя зарплата на заводе — ​27 000 рублей, тогда как по городу — ​около 15 000.

Не меньшая проблема — ​нехватка в Северном Крыму пресной воды. Нет здесь ни крупных рек, ни пресных озер. Только соленый Сиваш, чья вода для технических нужд завода не подходит. В советские и украинские времена вопрос решался с помощью Северо-Крымского канала, по которому на полуостров подавалась вода из Днепра. После присоединения Крыма к России Украина канал перекрыла.

— Сейчас мы решаем эту проблему за счет скважин, — ​рассказывает технический директор «Крымсоды» Рустам Гильманов. — ​Но минерализация воды возрастает. Был вариант построить опреснительный завод, но оказалось, что его стоимость составит 40 млрд рублей, и пока этот план отложили. Сейчас прорабатывается возможность переброски воды из реки Биюк-Карас и Белогорского водохранилища. Это может дать нам 60 000 кубометров воды в день, что покроет потребности завода.

Рыба сдохла, дыни не растут

Нехватка воды — ​проблема критическая. На Красноперекопском рыбном комбинате после перекрытия Северо-Крымского канала пересохли пруды, где разводили рыбу. Погибли карпы, толстолобики, белые амуры и караси.

— Общий ущерб составил 53 млн рублей, — ​говорит представляющий интересы предприятия адвокат Александр Молохов. — ​Мы подали иск к Государственному агентству водных ресурсов Украины в Арбитражный суд Киева. Получили отказ. Сейчас прошли вторую инстанцию. Тоже отказ. Больших иллюзий насчет украинского правосудия не питаем. Но это необходимая процедура для обращения в международные инстанции.

Руслан Куртсеитов. Фото автора

Не лучше дела и в сельском хозяйстве. С фермером Русланом Куртсеитовым мы встречаемся у железнодорожного вокзала Джанкоя. Руслан до 2014 года специализировался на бахчевых.

— Десять гектаров у меня было засажено бахчой при Украине. Дыня хорошо шла. Ее трейдеры брали по две с половиной гривны за килограмм, а арбуз — ​всего по гривне. Но сколько в арбузе тех килограмм… А гривна ж 5 рублей стоила.

Как только воды в Северо-Крымском канале не стало, сельское хозяйство в Джанкойском районе пошло на убыль.

— Мне пришлось пшеницей свои гектары засеять: ее поливать не надо. Но пшеница — ​дай бог, чтобы 5 рублей с килограмма стоила. Бахчевые все-таки выгоднее.

При Украине, вспоминает Руслан, в Джанкойском районе было почти 30 000 голов скота в фермерских хозяйствах. Сейчас хозяйств нет.

— Люди еще держат скотину для личных нужд. Многие бурят скважины. Это очень дорого, миллион рублей, зато позволяет и корову держать, и овощи выращивать. Но скважины — ​временное решение. До 1971 года, когда канал построили, сельского хозяйства в Северном Крыму не было. 15 лет ушло на полноценное опреснение почв. Сейчас же идет обратный процесс — ​почвы деградируют, засоляются. Если канал не вернется, то сельское хозяйство в Северном Крыму исчезнет. Мы вернемся на уровень 60-х годов.

Но пока воды нет, чиновники пытаются искать позитив в ее отсутствии. В августе прошлого года крымские СМИ раструбили: «В республике собран рекордный за 10 лет урожай зерновых». Об урожае бахчи и овощей скромно умолчали. У всех рекордов, как известно, своя цена.

Крымчанин рассказал, почему в Крыму стало жить хуже

С год назад поехал я по заданию редакции брать у одного мужчины интервью. Разговор должен был пойти об искусстве, живописи, выставках и тому подобным вещам, и собственно к этому я и готовился. Но перед выездом, меня настойчиво предупредили, ни в коем случае не затрагивать тему Крыма, Украины и России.

На место я прибыл примерно к десяти утра. Встретились мы с Валентином* (имя изменено) прямо во дворе дома, в старом центре Севастополя. Приятный интеллигентный мужчина, лет 50-55 произвел весьма хорошее первое впечатление.

Перекинувшись пару фраз Валентин любезно пригласил меня в свою квартиру.

Квартира оказалась на последнем этаже. Шикарная, с высоченными лепными потолками и явно дизайнерским ремонтом.

Не хочу показаться невеждой, но в голове невольно промелькнула мысль, — сколько же могут стоить такие хоромы. Ну да ладно, это в принципе не мое дело. Считать чужие деньги очень нехорошая черта.

Достал технику, установил камеру и свет и мы приступили к съемке интервью

Минут сорок мы говорили об искустве. Валентин оказался талантливым художником, и самая интересная деталь заключалась в том, что талант этот он раскрыл в себе уже в зрелом возрасте. До 45 лет сильно пил. Знакомые и близкие люди уже по сути были готовы к тому, что Валентин долго в таком режиме долго попросту не протянет.

А потом, что-то произошло. Валентин начал рисовать. Вот так, с ровного места, никогда в жизни не испытывая ни малейшей тяги к искусству, вдруг стал изливать на холсты настоящие шедевры, при чем довольно на серьезном уровне.

— Да уж, какой интересный и уникальный человек, — думал я глядя на его творения. — И какая интересная судьба

Интервью закончилось. Я начал собирать вещи, укладывать штатив и стойки на которые крепился свет, но так и не мог прогнать из головы одну единственную мысль.

— Валентин, а можно вам еще один вопрос задать, чисто для себя. Я в Крыму живу недавно, и стараюсь понять и проникнутся духом местных жителей. Больше узнать их мысли и настроения.

— Да, конечно спрашивай, — с доброй и теплой улыбкой ответил он.

— Вот вы жили тут в Крыму всю жизнь. Застали и времена Советского Союза, и при Украине пожили. Теперь вот Крым в составе России. Что изменилось в жизни людей, а может и лично в вашей, — задал свой вопрос я.

Лицо у Валентина тут же изменилось. Впервые в жизни, мне довелось лично наблюдать за столь заметной и кардинальной трансформацией человека в столь короткий период времени.

— Все вы испортили, пришли и испоганили, — сквозь зубы выдавил Валентин.

От такой искренности я несколько опешил и на какое то мгновение даже потерялся.

— Вы о чем? Я в Крым приехал только пол года назад. Что же я испоганил?

— Да не ты конкретно, а все вы. Крым стал совсем другим, в нем жить теперь невозможно стало, все вы испоганили, — с еще большей яростью ответил мой собеседник.

— Если вы имеете в виду в целом Россию, то позвольте не согласиться. Вы оглянитесь по сторонам. Три года только прошло, а сколько всего сделано. Мост строится, больницы, аэропорт новый. А дороги, их же раньше не было, только условные направление с покрытием как после арт подготовки.

— Да, что мне ваши дороги. При Украине жили как люди. Знаешь какой у меня вес в городе был. Я любой вопрос решить мог а сейчас, что?

— И что же по вашему сейчас, — не отставал я. — И какие такие вопросы вы решали тогда и сейчас решить не можете.

Ну и тут понеслась. Начал мне Валентин задвигать о том, как у него миниотель забрали, за то, что он его построил там, где сам захотел а не где разрешено было. Про то, что отель этот работал десять лет при Украине и кормил его, а законы поменялись и все. Теперь решить не получается. Взятки не берут, как решать то?

Все и встало на свои места. Суть всех обид, как как обычно, кроется в деньгах.

Пришла Россия, и давай всех заставлять по закону жить. кому же такое понравится.

В общем, понял я в тот момент, почему мне так настоятельно рекомендовали не затрагивать эту тему. Попрощался и ушел. Неприятный осадок конечно же остался, и есть он до сих пор. Всю дорогу и думал, как уживается в одном человеке две таких разных натуры.

Так, я впервые встретил в Крыму человека, который искренней жалел о том, что Крым вернулся в состав России.

Увы, он был не единственным. За полтора года я насмотрелся на таких вдоволь, и самое удивительное, и даже смешное заключается в том, что всех этих людей объяденяет одна и та же претензия.

Жить теперь приходится по закону, а раньше жили по понятиям

Какие люди живут в Крыму

Крымский полуостров славится не только своими пейзажами, но и многонациональным населением. Население Крыма составляет около 2 миллионов 500 тысяч человек, но во время курортного сезона их численность возрастает чуть ли не до 4 милионов, а то и больше. Смело можно сказать, что национальный состав полуострова никогда не  был однообразным. По последним данным, в Крыму проживает более 175 представителей разных национальностей. Давайте же разберемся, какие люди живут в Крыму? По переписи населения, на полуострове самая многонаселенная национальная группа – русские 1, 49 млн человек, 68% населения. Первые русские общины начали появляться в Судаке, Керчи и Феодосии еще в Средние века. В тот момент как украинцев в Крыму проживает на данный момент  344,5 тыс. человек, 15,7%. Но до ликвидации Крымского ханства 1785года украинцы не селились здесь, могли попадать на полуостров только в качестве добычи при захватах, что происходили  во время набегов. Но когда Крым был включен в состав России, начали селиться и украинцы, а, как известно, изначально Крымский полуостров принадлежал именно России, и только потом его включили в состав Украины, а на сегодняшний момент Крым снова оказался под властью Российской Федерации. Самих крымских татар  232,3 тыс. человек, 10,6% населения. Они относятся к коренному населению Крымского полуострова. Говорят  на крымско-татарском языке и исповедуют мусульманство и принадлежат к ханафитскому мазхабу. На данный момент  только 2% назвали себя коренными татарами. Другие национальности составляют до 4%. Из них наибольшее количество белорусов – 21,7 тыс. (1%), и около 15тыс. армян. В Крыму проживают и такие национальные группы, как: немцы и выходцы из Швейцарии, которые начали  поселяться в Крыму еще при Екатерине ІІ;  греки здесь начали появляться  при основании колонии на Керченском полуострове в Юго- Западном Крыму; а также  поляки, цыгане, грузины, евреи, корейцы, узбеки. Их количество  составляет от 1 до 5тыс. человек.  Насчитывается и 535 караимов и 228 крымчаков, а еще в Крыму живут люди таких национальностей: башкиры, осетины, марийцы, удмурты, арабы, казахи и только 48 человек итальянцев.

Сложно представить полуостров без крымских цыган, которые из давних веков  называют себя «урмачель», много веков жили среди коренного населения и приняли ислам. Они настолько стали близкие к коренным татарам, что когда была депортация крымско-татарского населения в 1944 году, были и депортированы и цыгане, считая, что они слишком сблизились с крымскими татарами, от которых их сложно было отличить.

Языковая политика полуострова

В связи с разнообразием национального состава Крыма возникает вопрос, а на каком же языке общается население полуострова? В последнее время характерно возрастает русскоязычие, по некоторым данным, для общения русский язык используют  до 97% населения Крыма. С последними событиями, что происходят на полуострове и вхождение Крыма снова в состав РФ, согласно  принятой  конституции, было провозглашено три государственных языка: русский, украинский и крымскотатарский.  По опросу населения, русский язык родным назвали 81% населения, 9,32% указали крымскотатарский язык, и только 3,52% украинский. Остальные называли белорусский, молдавский, турецкий, азербайджанский и другие.  Стоит заметить и о разнообразии религий на Крымском полуострове. Большинство русских, украинцев, болгар и греков исповедуют православие, а сами крымские татары ислам суннитского толка, а вместе с ними и узбеки, и татары. Кстати, уже сейчас Вы можете легко заказать номер в одном из отелей или гостиниц Крыма, перейдя по этой ссылке. Также распространены католики,  иудеи, протестанты.  Вообще  сложно себе приставить, если бы в Крыму проживали  только крымские татары. Многонациональный состав полуострова делает его еще более ярким и особенным. Сложно сказать, какие люди  живут в Крыму, а точнее – какие у них национальности, да это и не так важно. Главное то, что это гостеприимные, добрые и искренние люди.


Смотрите также